Ознакомительная версия.
Камадо располагалась в прихожей, сразу за входной дверью, – там, где пол был земляным. Печь соорудили таким образом, чтобы нагревать пространство между досками приподнятого пола и землей, а также сам пол в комнате для приемов. Холодными зимними вечерами, перед сном, вся семья (по крайней мере те, кто не был на задании) собиралась вокруг котацу – большой жаровни в приемной комнате, наслаждаясь теплом, которое исходило от горящих угольев и которым дышал пол.
Сев возле печи на круглую толстую циновку, Гоэмон задумался. Он был не по годам мудр и рассудителен, а по уму пошел в мать. Но главное заключалось в том, что юный синоби обладал даром предвидения. Эту способность имели многие синоби, но она появлялась у них после долгих лет тренировок и сражений, уже в зрелом возрасте. А Гоэмон получил ее в наследство.
Он с детства умел предвосхищать события, за что Учитель неоднократно его наказывал. Наставник Гоэмона уже был изрядно в годах и не мог смириться с тем, что неоперившийся птенец с легкостью разбирается в загадках, которые практически все сверстники Гоэмона считали неразрешимыми. И когда они беспомощно разводили руками, не в состоянии справиться с задачей, на сцену обычно выступал мудрый Учитель и втолковывал им что, как и почему. Но только если он успевал опередить Гоэмона. Мальчик по своей неопытности старался бежать впереди лошади, Учитель, естественно, сердился и при малейшей оплошности наказывал Гоэмона, хотя другим ученикам такие провинности обычно прощал.
С годами Гоэмон сообразил, из-за чего впал в немилость Учителя, но уже было поздно – тот по-прежнему придирался к нему по любому поводу. Но, возможно, это было и к лучшему. Теперь любое учебное задание Гоэмон выполнял на пределе своих возможностей (а они уже были у него немалые) и благодаря этому преуспевал в ниндзюцу.
У Гоэмона не выходил из головы таинственный ямабуси. Мальчик уже знал, что он появляется в деревне чрезвычайно редко, только в особо важных случаях. Но что могло подвигнуть «спящего в горах» проделать длинный и опасный путь по горам, где бесчинствовали не только разбойники, но и отряды сёгуна? Вроде большая война не намечалась, а мелкие стычки, в которых участвовали и лазутчики клана Хаттори, происходили постоянно и стали обыденностью. И потом, почему ямабуси не удостоил своим посещением всеми уважаемого старосту, как полагалось по обычаю, а направился сразу к Хаттори Ясунаге, который, несмотря на свои заслуги, не имел никакого поста в иерархии клана? Это было, по меньшей мере, странно…
Тем временем в доме Хаттори Ясунаги шел разговор как раз о Гоэмоне. Ямабуси, весьма уважаемый и почетный гость, конечно же, сидел спиной к нише токономы. Она была похожа на ту, что находилась в доме Гоэмона, только на месте обязательного для японцев свитка с изречением какого-нибудь древнего мудреца висела картина, явно написанная китайским художником. Она изображала Инлуна – крылатого дракона, повелевающего дождями. Он помог небесному повелителю Хуан-ди победить войско великана-колдуна Чи Ю, оспаривавшего у Хуан-ди власть над миром.
Хаттори Ясунагу было не узнать. В деревне он представлялся безобидным старичком, спину которого согнули прожитые годы, а здоровье изрядно подточили сопутствующие преклонному возрасту хвори. Он был приветлив, улыбчив, особенно его любили дети, для которых у старого Ясунаги всегда было наготове доброе слово и какие-нибудь сладости. Перед горным отшельником сидел, конечно же, седобородый старец, но спину он держал прямо, движения его были быстры и уверены, а совсем не старческие глаза сверкали остро и суровый взгляд был жестким и беспощадным.
Конечно же, следуя древней традиции, он старался не встречаться со своим гостем взглядами. Ведь смотреть прямо в глаза собеседнику (тем более ямабуси, который имел очень высокий статус) было неслыханной дерзостью. За такой поступок любой из японцев в лучшем случае был бы удостоен презрения, а в худшем мог поплатиться жизнью.
Старому Ясунаге не было смысла скрывать свою истинную сущность перед ямабуси. Тот давно знал, что Ясунага – хорошо законспирированный дзёнин клана Хаттори. Они пили чай и неспешно беседовали. Горного отшельника интересовал Гоэмон. Рассказывал Ясунага:
– …Весьма прилежен и упорен в занятиях. Успехи выше среднего уровня. Не по возрасту умен, с отличной реакцией. И самое главное – у него талант предвидения. Обескуражить Гоэмона практически невозможно. Я приказал тюнину[14], чтобы лучшие синоби попытались застать мальчика врасплох. Увы, никому так и не удалось это сделать… – Хаттори Ясунага неожиданно расплылся в улыбке, мигом превратившись в добродушного старичка, коим представлялся последние двадцать лет, с тех пор как стал дзёнином. – Нужно сказать, это здорово их разозлило…
Ямабуси улыбнулся в ответ и сказал:
– Я тоже пытался подобраться к нему поближе и едва не получил порцию сюрикенов. Древняя пословица гласит, что деревья сажают предки, а их тенью пользуются потомки. И это верно. Гоэмон происходит из достойной семьи. Он знает, кто его родители и кто виноват в их гибели?
– Нет. Это лишнее. Гоэмон обязательно будет мстить, что не входит в наши планы.
– Согласен. Голодный волк не может стеречь поварню.
– Уважаемый сэнсэй[15], я так понимаю, что ваш интерес к Гоэмону имеет некое практическое применение… – Глаза Хаттори Ясунаги жадно блеснули.
– Именно так, – подтвердил ямабуси. – Только на этот раз никакой оплаты за услугу не будет! – Горный отшельник верно истолковал блеск в глазах дзёнина.
Услуги клана Хаттори ценились очень высоко, а уж старый Ясунага умел торговаться и всегда получал то, что хотел.
– Намбандзины[16] смущают наш народ, – продолжил ямабуси. – Они принесли к нам свою веру и утверждают, что только она истинна. Но если христианский Бог создал людей, то почему он сам не подарил японцам свое учение сразу, а передоверил это дело намбадзинам через полторы тысячи лет? Как такое могло случиться, что Сына Божьего распяли? И как можно поклоняться такому слабому, беспомощному Богу?! Прощая грехи разбойникам на исповеди, священники южных варваров становятся опорой и учителями мятежников! И потом, отдать жизнь можно за свой клан, за свою семью, за господина, но не за веру, как учат намбадзины.
– Я с вами согласен, сэнсэй… Кгм! Но прошу извинить меня за, возможно, бестактный вопрос: при чем здесь Гоэмон?
– Теперь уже понятно, что намбадзины – враждебная сила для японцев. Им не место на нашей земле. Однако у них много кораблей и пушек, против которых бессильны самые храбрые самураи. Но самое главное и опасное – им благоволит сёгун Асикага Ёситэру (что достаточно убедительно характеризует его весьма скромные умственные способности и чересчур юный возраст). Тем не менее южных варваров нужно изгнать из Нихон[17]. Обязательно нужно! Но чтобы победить врага, надо хорошо изучить его.
Ознакомительная версия.
